Анна Иванова - Судьба с чужого плеча
— Не плачь, — забираю у нее малыша. — Соберись. У тебя же ребенок, тебе нельзя раскисать. Борись, если не ради себя, то ради сына.
Девушка в последний раз всхлипывает и вытирает рукавом слезы со щек.
— А ты? За что здесь? — шмыгает она носом. — В чем тебя обвиняют?
— В убийстве.
— Кого?
В ее голосе появляется тревога. Мне ничего не остается, как сказать правду:
— Приемной дочери.
Девушка тут же поднимается и забирает у меня из рук ребенка. Я, с чувством выполненного долга, слезаю с кровати. Пока я в камере, она не сможет думать ни о чем, кроме безопасности малыша. Надеюсь, забота о сыне отрезвит горе-мамашу.
Я сажусь на кровать, если можно так назвать настил из досок с тонким, почти не ощутимым матрасом. Из последних сил выбиваю непомерно тяжелую подушку. Руки сами собой опускаются, подушка падает на пол. Я уже не в состоянии ее поднять. Глаза слипаются. Мозг до последнего противится, но тело побеждает и с облегчением опускается на матрас. Как же хорошо лежать! Нет, биться головой о стену и впадать в истерики я не стану. Может и к лучшему, что меня не выпустили. Здесь я в безопасности. Отлежусь. Заодно все хорошенько обдумаю. Только немного вздремну.
Мозг отказывается отключаться надолго, в полудреме ворочаюсь с боку на бок. Передо мной появляется Игорь. Я стою возле окна, а он, выбросив канистру с бензином, что-то мне говорит. Пытаюсь разобрать слова, но звук не проникает через стекло. По движению губ читается то ли «Я убил!», то ли «Я любил!». Открываю глаза и упираюсь взглядом в волнистую поверхность стены. В голову лезет навязчивая мысль: чем Игорь пробил Кате голову? Это должно быть что-то длинное и округлое, похожее на стержень отвертки, только немного расширяющееся к основанию. На фотографии рана в Катиной голове смахивает на пулевое отверстие, каким его показывают в детективных сериалах. Меня передергивает от мысли, что я так хладнокровно рассуждаю о смерти приемной дочери. Гадать бесполезно — в автосервисе Игоря может быть миллион инструментов, способных нанести такую травму. Перед глазами встает картина: Игорь, с окровавленной отверткой в руках, стоит над Катиным телом. Ужас! Отгоняю мысли, от которых можно сойти с ума. Заснуть больше не удается. Самое время подумать о чем-то дельном. Только ничего полезного в голову не приходит.
Благодаря Игорю, большую часть времени я провела, расследуя совершенно другое преступление. Ну вот, опять виню в своих бедах другого человека, в этом Игорь не ошибся. Где была моя голова? Версию с несчастным случаем на работе у Олега стоило проверить. Но только до того момента, когда выяснилось, что Артур был на крыше один, и у него не осталось родственников, способных отомстить. Почему я стала копать дальше? Пошла на поводу у Игоря? Нет, скорее заинтересовалась, для чего Артур собирался мне позвонить.
Судя по рассказу Шавлюка, заявлению на развод и словам барменши, Олег встретил в баре Артура и шефа. Парень узнал женщину, с которой сидел Олег. Историю с дальней родственницей Артур, скорее всего, выдумал, чтобы успокоить ревнивого любовника, но это не имеет значения. Главное, он знал, что женщина не замужем, или замужем за другим, значит, Олег пришел в бар с любовницей. Вряд ли Артур собирался шантажировать мастера, скорее предложил ему баш на баш: Олег молчит на работе про помощника и шефа, а парень не докладывает его жене о любовнице. Скорее всего, в баре Олег сделал вид, будто согласен, поэтому Артур и попросил Шавлюка не вмешиваться. Помощник посчитал, что владеет компроматом на мастера. Олег дождался подходящего момента и объявил, что собирается развестись. Компромат потерял значение, Артуру пришлось подчиниться и залезть на крышу в дождь.
Эти выводы могли бы стать огромным достижением, если бы имели хоть какое-то отношение к смерти Кати. Единственное, что доказывает история с Артуром — Игорь мстил Олегу не зря. Муж на самом деле способен на убийство. Вот только ребенок ни в чем не виноват.
Тяжелые шаркающие шаги за дверью отвлекают меня от размышлений. Ключ с преувеличенным грохотом поворачивается в замочной скважине.
— Паукова, на выход.
— Опять на допрос?
— Нет, на свободу.
Я не в настроении смеяться над шутками надзирателя, поэтому нехотя плетусь к двери.
— С вещами, за тебя залог внесли.
Это не шутка! Ира! Какая же она умница! Где только денег взяла? Я-то ее заначку оставила у Игоря.
Несусь по коридору быстрее надзирателя. Не глядя, подписываю все бумажки и распахиваю дверь в свободную жизнь. Но за ней меня встречает не Ира. Вместо нее на пороге стоит распростерший руки Игорь. Он улыбается так радостно, как будто только что выиграл миллион. Еще бы, ставка на кону не меньше — его свобода. Мне почти удалось сделать то, чего он так боялся — доказать свою невиновность. Ну почему я ни слова не сказала следователю про Игоря? Может, тогда меня бы не выпустили к нему под залог, или хотя бы проследили, куда он меня отвезет.
— Соломинка! — подбегает Игорь и стискивает меня в крепких объятиях.
— Мне тяжело дышать, — с трудом выдавливаю из себя слова.
От запаха его кожи в горле пересыхает. Сердце то ли от страха, то ли от воспоминаний бьется сильнее.
— Почему ты босиком? Где твои туфли?
— Потеряла, — изображаю спокойствие я.
— Давай я отнесу тебя к машине на руках! — еще не договорив, он нагибается и протягивает руку к подолу моего платья.
— Нет! — я подпрыгиваю, как от удара током. — Мне хочется пройтись.
— Хорошо, пойдем к машине, — говорит он и целует меня в лоб. — Дома я тебя накормлю, отогрею, — гладит меня по волосам и заглядывает в глаза. — Забудешь тюрьму, как страшный сон.
Тебе бы только увезти меня подальше от людей. Что теперь делать? Попроситься обратно в камеру? Нет уж. Игорь обнимает меня за талию и слегка подталкивает, я поддаюсь, но иду как можно медленнее, стараясь собраться с мыслями.
— Не пойму, что с тобой случилось ночью? — сцепляет пальцы в замок на моей талии он.
— Нервы сдали.
— Ладно, не будем об этом. Главное, теперь все хорошо.
Игорь подводит меня к машине и сам закрывает за мной дверь.
— Пока ты там отдыхала, — садится он на водительское сидение и заводит мотор, — я проверил алиби шефа. Съездил к его племяннице. Сказал, что он забыл пиджак, когда уезжал. Она заверила меня, что сама видела, как дядя садился в машину в пиджаке. Новобрачные как раз сами собирались уезжать. Я спросил, точно ли в своем пиджаке он уехал. Племянница сказала, что утром, на росписи, он был одет так же. Получается, во время убийства, шеф был в другом городе.
— Не сомневаюсь, — сам собой вырывается ответ, пока я обдумываю, как быть дальше.
— Мне казалось, вчера ты не хотела в это верить, — поворачивает к дому Игорь.
— Я смирилась.
— Правильно. Пора переключиться на другую версию. Что на счет твоей свекрови?
Игорь выходит из машины, а я жду, пока он откроет мне дверь. Бежать сейчас нет смысла. Оторваться не хватит сил, а даже если удастся спрятаться, из рук убийцы я, скорее всего, попаду в пасть к собственному мужу. Неизвестно, что хуже.
— Помнишь, я нашел очки в комнате Кати? — берет меня под руку Игорь и ведет в дом. — Ты уверена, что они принадлежат свекрови?
— Конечно, уверена. Она не первый раз забывает их у нас в доме, — говорю я и осекаюсь. Надо срочно сменить тактику. — А что ты говорил про дырку в полу?
— Дырку? — тянет меня в дом Игорь. — Ах, да! Щель между досок, от женского каблука.
— Почему ты думаешь, что каблук именно женский? — наблюдаю, как он запирает дверь.
— Каблук должен быть совсем тонким, чтобы проскочить между досок, — говорит Игорь и последний раз поворачивает ключ.
— Насколько тонким? Таким, — большим и указательным пальцами показываю ширину каблука, — или вот таким?
— Тоньше! — отворачивается от двери Игорь. — Вот таким.
Он сдвигает мои пальцы так близко, что они вот-вот соединятся. От прикосновения его руки меня передергивает, с трудом удается скрыть непроизвольную реакцию тела. Терпи, Дина, тебе удалось его отвлечь. Я киваю, а Игорь, оставив по привычке ключи в замке, берет меня под руку и ведет на кухню. Господи, спасибо! Получилось!
— Ты наверно голодная?
— Зверски! — от мысли о еде меня начинает подташнивать. — Сделаешь мне омлет?
— У меня нет муки.
— Есть, я нашла вчера утром. Она где-то внизу, точно не помню. Поищи, а я пока разогрею сковородку.
Игорь наклоняется и по очереди открывает нижние полки. Когда с первого взгляда не удается найти муку, он садится на корточки. Я открываю полку со сковородами и достаю самую маленькую. Ею легко замахнуться, а веса хватит, чтобы оглушить. Я поднимаю сковороду, но рука сама собой опускается. Светлые волосы на затылке Игоря гипнотизируют, к ним хочется прикоснуться, погладить, запустить в них пальцы.
